Эксплуатация устройств котлов отопления

Л.М.: Уважаемые коллеги. Прежде всего, хочу поблагодарить вас за интерес, проявленный с вашей стороны к теме профсоюзного движения. Создание общего информационного поля, непредвзято освещающего нашу деятельность – это одна из основных задач, которая стоит перед нами. И без вашей помощи это было бы сделать практически невозможно. Отмечу, что мы сейчас находимся накануне 20-ти летнего юбилея – Нефтегазстройпрофсоюз России был основан в декабре 1990 года. За эти 20 лет с нами многое произошло. Это время перехода от советской плановой экономики к рыночной. Поэтому и сам профсоюз, и его члены трансформировались, привыкали работать в непривычных условиях. И профсоюзу пришлось на ходу перестраиваться и защищать членов профсоюза – своих трудящихся – в новых условиях. В советское время нам и в страшном сне не могло присниться, что мы будем применять такие методы протеста, как митинги, пикеты, демонстрации, забастовки, голодовки. Это тяжелые формы защиты.

Корр.: Несмотря на то, что это тяжелые формы защиты, проводите ли вы сейчас стачки, забастовки, голодовки?

Л.М.: Когда наступил кризис, мы собрали экспертов Ассоциации профсоюзов базовых отраслей промышленности и строительства, которую я возглавляю на общественных началах. В Ассоциацию входит 10 профсоюзов: шахтеры, металлурги, химики, энергетики геологи, строители, лесники, мы в том числе. Мы оценивали ситуацию, решали, какие методы защиты наших работников мы имеем право применять в условиях влияния кризиса на социальные права и гарантии трудящихся. Наши эксперты пришли к выводу, что забастовки не выгодны трудящимся. Они будут усугублять и без того ухудшающееся положение. Мы постарались сделать таким образом, чтобы в переговорах по заключению коллективных договоров и оценке выполнения отраслевого соглашения сохранить все социальные гарантии, которые были предусмотрены в докризисный период. И нам это удалось. В прошлом мы применяли весь арсенал защиты трудовых прав наших работников, начиная пикетами, как в регионах, так и здесь в Москве на федеральном уровне. Мы пикетировали Белый дом, Госдуму, Совет Федерации. Мы категорически возражали против пенсионной реформы, введения единого социального налога, потуг правительства и исполнительной власти, которые направлены на уменьшение содержания кошельков наших работников. Нам удалось достичь успехов, но были и промахи. Например, мы всей Ассоциацией газовиков возражали против введения единого социального налога, убеждая, что нужно сохранить страховые принципы. Но этот налог был введен. Потребовалось несколько лет, чтобы правительство убедилось, что это  неверное решение, а профсоюзы были правы.

Корр.:  Этим летом по стране бушевали многочисленные пожары. Существовали ли реальные угрозы объектам нефтегазовых отраслей? Как с ними боролись, какие меры были приняты?

Л.М.: Да, действительно, вся страна с ужасом наблюдала, какие убытки эти пожары наносят. И нас удивляло, какие меры предпринимала власть. Нам они казались вялыми, недостаточными. Я лично принимал участие в тушении пожаров в 1972 г (Л. А. Миронов имеет награду «За отвагу на пожаре» – прим. автора). Тогда вся страна поднялась. А сейчас происходила какая-то неразбериха. Конечно, мы опасались, но, тем не менее, служба безопасности хорошо поставлена на каждом предприятии. Мы успешно справились. Нефтегазовая отрасль показала, что она организована для такой ситуации.

Корр.: Скажите, какова выплата членских взносов и почему в разных регионах она отличается? И как она отличается?

Л.М.: Не совсем правильная постановка вопроса, так как размер членских взносов везде одинаков – 1% от заработной платы независимо от региона. У нас есть разница в отчислениях профсоюзных взносов для обеспечения региональных структур профсоюза. Есть первичные, объединенные, районные, областные, межрегиональные профсоюзные организации (МПО), которые созданы в вертикально интегрированных компаниях типа Газпром, Лукойл, Роснефть и т.д. Мы единственный профсоюз, который создал подобные МПО и считаем, что на уровне высшего менеджмента компании должны быть соответствующие профсоюзные организации для заключения коллективного договора или соглашения. Но каждая структура из этих структур требует разного финансирования. Бо?льшая часть денег остается в первичных организациях, часть уходит на содержание объединенной организации, где она есть, часть – на районные организации. Основное звено – обкомы.

Корр.: На официальном сайте партии «Единая Россия» есть информация о Нефтегазпрофсоюзе. На чем строится ваше сотрудничество с партией власти и чего вы от него ждете?

Л.М.: Договор с партией «Единая Россия» о взаимодействии мы заключили еще до выборов в Госдуму. Мы должны участвовать в законодательном процессе. Но так как профсоюз не имеет права законодательной инициативы, и мы должны использовать любые возможности, чтобы участвовать в этом процессе, чтобы еще на уровне подготовки законопроекта успеть «встрять» в процесс. Когда проект будет принят, будет поздно что-либо делать. С помощью этого контакта нам удавалось отстаивать попытки ущемить права северян, поскольку в деятельности нашего профсоюза защита северян имеет большое значение. Наше последнее взаимодействие – мы перечислили на их субсчет 400 тысяч рублей для помощи погорельцам. Надеюсь, это обоюдовыгодное сотрудничество на уровне верхнего руководства партии. Это помогло нам взаимодействовать с фракцией «Единая Россия» в Госдуме. При этом нас нельзя упрекнуть в политической ангажированности – на региональном уровне у нас постоянно проходят взаимодействия с представителями всех политических партий, представленных в местных органах власти. У нас плюрализм: официальным органам мы никогда не называем приоритет какой-либо партии. И, надо отметить, политические партии хотят сотрудничать с нами. Потому что нет в российском обществе такой структуры как наш профсоюз по глубине проникновения в регионах. Структура, чьи члены есть практически на каждом предприятии отрасли. Большинство партий Москвы – головастики: чем дальше вглубь – тем тоньше хвост.

Корр.: Лев Алексеевич, скажите, пожалуйста, какие цели стоят перед НГСП в ближайший период?

Л.М.:  22-23 декабря года будем отмечать 20-летие нашего профсоюза и будет очередной, V съезд НГСП РФ. Мы сейчас готовимся к нему. Мы не можем стоять на месте и пересматриваем все наши действующие нормативные документы, прежде всего, начиная с Устава, то есть он не может быть догмой, потому что все течет, все изменяется вокруг нас и мы должны соответствовать в своей работе этим изменениям. И мы разрабатываем основные направления на ближайший период. Разрабатываем на пять лет, но это не говорит, что это будет окончательная программа на ближайшие 5 лет. Мы будем пересматривать эти основные направления в течение пяти лет, если это потребуется. Ничего хорошего от нашего правительства, от нашей экономики, как я уже говорил, мы не ждем, поэтому мы с тревогой к этому относимся и стараемся предусмотреть в основных направлениях прогноз нашей деятельности. Наша главная задача – это защита заработной платы, чтобы она была достойной, чтобы была обеспечена занятость. Почему именно Занятость у нас в приоритетных направлениях? Потому что наши работники живут в моногородах, местах добычи. Что такое моногород? Есть предприятие и при нем город, где живут и работают, допустим, нефтяники. Такие города, как, например, Ямбург, Уренгой, Сургут, Нефтеюганск. И если человек теряет работу в результате модного слова реструктуризация (мы уже так с опаской относимся, как только говорят «оптимизация» или «реструктуризация», мы начинаем вздрагивать, потому что это влечет за собой увольнение, сокращение персонала). А на севере человеку деваться некуда. Если он потерял работу, у него два пути: либо бомжевать, либо уходить в криминал. Уехать на «большую землю» и обосноваться там даже при нашей большой зарплате средств не хватает. Поэтому занятость для нас – это большая проблема и особенно на севере. Ну, и третье «З» – это законность. С тем, чтобы, если работодатель имеет претензии к нашим работникам, эти требования были обеспечены Трудовым Кодексом, а не вне его. Прецедентов достаточно, когда приходит новый собственник и первым делом начинает проводить сокращение, без соблюдения процедур, предусмотренных Трудовым Кодексом. Поэтому ближайшие наши цели – это обеспечение этих трех «З» – зарплата, занятость, законность.

Корр.: Как Вы уже сказали, были проблемы с выплатой заработных плат, были задолженности. Существует ли такая проблема сейчас? Если да, то как с ней борется профсоюз?

Л.М.: В нашей отрасли на сегодняшний день особых проблем нет, несмотря на кризис. Есть задержки в сервисных предприятиях, потому что заказчики не всегда вовремя расплачиваются за объемы выполненных работ. Прецеденты есть, но они не носят катастрофический или глобальный характер. Эти проблемы решаются достаточно просто и быстро. Я говорю про наши отрасли.

Корр.: Существует ли понятие глобализации применительно к профсоюзному движению?
Л.М.: Существуют. Я уже говорил ранее – в развитых странах типа Германии или Франции существуют не более 5-6 профсоюзов на все отрасли – и это нормально. У нас же их десятки. Многие из них не имеют достаточных ресурсов для нормально работы по защите своих членов, но продолжают работать автономно. Единственный выход для них – это объединение с более крупными профсоюзами из смежных отраслей, использование их потенциала. И у нас этот процесс потихоньку набирает силу. В нашей отрасли уже проходят подобные объединения на региональном уровне.

Корр.: А если брать глобализацию в международном масштабе?

Л.М.: Да, международный формат взаимодействия в последнее время стал использоваться все чаще. Причина проста – у нас в России появились большие транснациональные компании. Возьмем, например, Лукойл. Это действительно транснациональная компания, у которой есть предприятия, которые она купила в Болгарии, Сербии, Румынии, Украине, Азербайджане. Недавно они купили завод на Сицилии, у них масса бензозаправок в Соединенных Штатах. И однажды всплыла проблема соблюдения прав членов профсоюза в Болгарии в Бургасе на нефтеперерабатывающем заводе. Совместными усилиями профсоюзы утрясли этот вопрос и договорились с руководством компании о соблюдении прав членов профсоюза на этом заводе. Существует международная практика создания таких транснациональных профсоюзных сетей.

Корр.: Подписано соглашение, которое наш президент назвал историческим, между Россией и Норвегией по поводу шельфовых месторождений в Баренцевом море. Процесс длился десятилетиями, никак не могли поделить, что принадлежит им, а что нам. Лев Алексеевич, скажите, НГСП участвовал в подготовке данного соглашения и чего ожидать от этого нового соглашения?

Л.М.: Мы не участвовали на уровне министров или министерства иностранных дел, но у нас происходили двусторонние встречи с представителями Норвежского союза нефтяников. У нас были публикации в журнале «НГСП Информ» по поводу этой «серой» зоны, где никак не могли определиться с границей. Но, тем не менее, договорились. И оказалось, что большие запасы нефти и газа находятся на наших территориях. Когда лидеры профсоюзов встречались с В. В. Путиным, он подтвердил, что в рамках условий, которые нам выдвигают, больше территории мы отдавать не будем. Так что я могу сказать, что мы в какой-то степени участвовали в этом процессе и свое мнение высказывали. Другое дело – прислушивались ли?
Сейчас с Норвежским профсоюзом у нас есть общая программа Баренц -2020. Она разработана для двух государств. В ее рамках мы объединили усилия для разработки стандартов безопасности на платформах Северного Ледовитого Океана, конкретнее, в Баренцевом море. Зеленые не зря всполошились – Баренцево море, Северный Ледовитый Океан – это не Мексиканский залив, и последствия от аварии могут быть гораздо серьезнее. Если там под угрозу поставлено существование BP, то в Баренцевом море, случись подобное,  ущерб будет еще катастрофичнее.
Хочу отметить, что в последнее время мы переносим формат взаимодействия с иностранными партнерами в он-лайн режим, используя разработанную нашим профсоюзом программу видеосвязи и видеоконференций. Наши норвежские коллеги во время последнего совещания с использованием видеосвязи были приятно удивлены подобным технологиям, которые мы используем в нашей работе

Корр.: Скажите, а какие меры предпринимаются, чтобы не допустить катастроф, подобных произошедшей в Мексиканском заливе?

Л.М.: Я до сих пор не могу понять причины этой катастрофы, хотя комиссия уже отработала. Они допускают двойное чтение причин аварии: и техногенные катастрофы, и человеческий фактор. Мы разговаривали с норвежцами по этому поводу и предполагаем три составляющих. Во-первых, экологическая безопасность. Далее, техника безопасности для людей, занимающихся добычей. Необходимо разработать жесткие стандарты – собственно, чем и занимается наша международная комиссия в рамках программы Баренц-2020. И третья важная составляющая – понимание того, что предотвращение подобных катастроф – это забота не только компании, но и государства. Государство должно обеспечивать безопасность добычи в шельфе и в Арктике.

Корр.: Все-таки, не понятно, может это была диверсия? Ведь для нас это тоже актуально.

Л.М.: Мы обсуждали это на международных уровнях -  на Международном профсоюзном форуме, на энергетической конференции профсоюзов. Однозначно не приняли версию, что это теракт или диверсия.

Корр.: Как защищены права рабочих – членов профсоюза, работающих на международных проектах за рубежом?

Л.М.: Как правило, действуют общие коллективные договоры, помимо государственных гарантий. Еще раз повторюсь, что трудовой договор, защищает права работника независимо от того, где он работает – в России или за рубежом. На сегодня трудовой договор – это основной инструмент защиты работников. Таких зарубежных объектов у наших компаний много. Например, «СК РУСЬВЬЕТПЕТРО», там работают русские и вьетнамские работники. В этой компании действуют коллективные трудовые договоры, которые обеспечивают социально-трудовую защиту рабочих. Компания ОАО «Лукойл» имеет хороший социальный пакет независимо от места работы и в этом заслуга Межрегиональной профсоюзной организации ОАО «Лукойл». Примеров много.

Корр: Спасибо, Лев Алексеевич, за Ваши ответы.

Л.М.: Вам спасибо за вопросы.